Дневник генерала Кондратьева А.К.
Дневник начальника штаба 3-й армии Западного фронта генерала- майора Кондратьева Александра Кондратьевича.
Накануне, Министерство Обороны РФ, рассекретило документы первых дней Великой Отечественной войны. Среди которых, в том числе, оказался дневник бывшего начальника штаба 3-й армии Западного фронта Кондратьева А.К., который мы предлагаем вашему вниманию на страницах нашего сайта «Память Народа«.
20 июня 1941 года. Каждый день, за последнее время, над Гродно появляются немецкие самолеты, при чем не в одиночку, а тройками, пятерками и даже девятками. Что им нужно ? Почему не дают приказа о встрече этих «гостей» нашими активными средствами ???
По агентурным данным в Восточной Пруссии и в частности в районе Пыкк немцы сосредотачивают крупные силы. На направлении Пыкк- Граево якобы сосредоточено до 35000- 40000 немецких солдат. Распорядился о немедленной передаче этих данных в штаб округа и об усилении наблюдения за государственной границей. Из нашего тыла к госгранице подтягиваются новые дивизии.
К нам приходит 85-я стрелковая дивизия с генерал- майором Бондовским, за ней двигается 17-я стрелковая дивизия, которую я встретил 16 июня на марше; тронулась 37-я стрелковая дивизия из Витебска и Лепеля и штаб 21-го стрелкового корпуса- из Витебска же. Что сие все значит ??? Да, видимо тучи сгущаются, приближаются серьезные дни !
21 июня 1941 года. Сегодня из Москвы приезжают Зинура и Лялюська. Сегодня же опять появлялись немецкие «гости» над городом. Напрасно пожалуй, едут мои из Москвы. Почему же однако нет никаких указаний по линии командования ? Больше того, недавно, при моем докладе Павлову я спросил его что делать с семьями начсостава в случае каких- нибудь осложнений ? Ох, что мне было за этот вопрос !
«Ты что бредишь, думаешь и смотришь в тыл, а не вперед ? Да знаешь ли ты, что у меня 6 танковых корпусов стоят наготове ?! Я запрещаю не только говорить, но и думать об эвакуации !».
-Слушаю- ответил я, а в голове мысль остается- не слишком ли мы самонадеянны ?!
23 июня 1941 года. Лес 25- 30 км юго- восточнее Гродно. Итак война. 22.06 в 4.00 немцы обрушились своей авиацией и танками на наши войска, города и села. Гродно разбомбили, Сопоцкин, Липск, Лиду жгут и бомбят беспрерывно. Наш штаб целый день оставался в Гродно, а вечером выехал в лес, что возле села Гнойница. Семья в ночь на 22 июня приехала из Москвы, а в 4.00 и они тоже испытали первый налет немецких бомбардировщиков и испытывали это «удовольствие» весь день.
Перед вечером, бросив все, они прибежали ко мне в штаб. Около 7- 8 часов вечера я отправил их на машине в тыл. Выберутся ли они из этого ада ?! Связь с войсками ежеминутно рвется. Поддерживаем связь главным образом по радио и живую. 56-я стрелковая дивизия крепко потрепана, потрепав весьма основательно и немцев. Командир дивизии якобы погиб. Бондовский со своей дивизией дерется хорошо и готовится к наступлению.
О 27-й стрелковой дивизии сведения самые скудные- августовский гарнизон с полковником Солодовниковым, по докладам командиров Штарма (штаба армии) ездивших туда, побили тысячи немцев. О Граевском гарнизоне сведений нет.
Командир 4-го стрелкового корпуса генерал- майор Егоров и НШ (начальник штаба) полковник Чижик совсем потеряли управление своими частями. С командиром 21-го стрелкового корпуса генерал- майором Борисовым сумел поговорить вчера по телефону- его части подходят к Лиде (сам он говорил из Лиды) и с хода вступают в бой.
С 24-й стрелковой дивизией связи нет- товарищу Борисову сказал, чтобы он подчинил ее себе. Сведения о противнике самые смутные- одно ясно, очень крупные силы наступают на Лиду. Крупная группа идет из направления Августов, Липск, со стороны Лыкк, Граево до 2-х- трех дивизий. Наши две рации разбиты. Самолеты связи, отправленные мною еще из Гродно (вчера) в 11-ю армию (Каунас), в 10-ю армию (Белосток) и в штаб округа- не вернулись еще, очевидно погибли. Со штабом округа, связи нет.
Что думает делать командующий округом, где его шесть танковых корпусов и хотя бы немножко авиации. Немецкие самолеты- хозяева в воздухе, наших нет, то ли они уничтожены, то ли они не решаются вступать в бой с такой массой неприятельских ВВС. Военный Совет армии непрерывно на ногах, никто не спит, хотя все устали отчаянно. Начальник оперативного отдела полковник Пешков- растерялся- не знает за что взяться.
Хорошо, что усилил этот отдел полковником Шуваловым и слушателями академии имени Фрунзе. Разведотдел- приходится сколачивать, ибо ВРИД начальника отдела майор Кочетков, как уехал до выходных в Лиду, так до сих пор и не вернулся. Связь- (полковник Соломонов)- очень не устойчивая. Васильев (отдел укомплектования)- делец, думающий только о себе.
29 июня 1941 года. Климковичи. 540 км по прямой от Гродно. Я ранен и нахожусь на излечении в городе Климковичи. Вот, что произошло за эти дни. В ночь на 24 июня к нам, в штаб армии, прибыл начальник разведывательного отдела штаба 10-й армии полковник (фамилия не указана)и сообщил, что войска Прибалтийского Военного округа якобы перешли в наступление и дерутся в Восточной Пруссии.
10-я армия и группа Болдина 24.6 переходит в наступление в общем направлении на Липск. От нас 10-я армия ждет помощи- наступления тоже на Липск и Гродно. Командарм принял решение всеми имеющимися силами перейти в наступление на Липск и Гродно. Беда лишь в том, что и сил не много и связь с ними не прочная, часто прерывающаяся.
Утром 24 июня я получил приказ командарма отправиться в 85-ю стрелковую дивизию, проверить и посмотреть как она подготовилась к наступлению и ведет наступление. Сам командарм решил выехать в мехкорпус генерал- майора Мостовенко (11-й мехкорпус), после моего возвращения из 85-й сд. Приказ товарища Мостовенко был вручен лично при его посещении КП (командного пункта) штарма (штаба армии). Я поехал в броневике в сопровождении трех командиров штаба армии.
В пути наблюдал воздушный бой нескольких самолетов и видел, как один самолет, загоревшись в воздухе, рухнул на землю. Два летчика выбросились на парашютах. Чей это самолет, выяснить не удалось, так как бой происходил в 8- 10 км от меня. Когда я приехал в дивизию, она уже двинулась в наступление и я решил некоторое время побыть в 103-м полку который переправлялся в это время через реку Свислочь.
Командир полка доложил мне, что его бойцы захватили немецкого летчика. Так как машин у него было мало, он просил разрешения- расстрелять этого летчика. Я запретил делать это и предложил немедленно отправить его в штарм, предварительно приведя его на несколько минут ко мне. Когда пошли за летчиком ….. сказал, что пленник какой- то странный, ни в нашей форме и ничего не говорит. Через несколько минут перед моими глазами предстал человек лет 20, в форме младшего лейтенанта.
Комполка, видимо желая похвастать передо мною знанием немецкого языка, обратился к летчику: «Sprechen sie Deucth?». В ответ слышим: «Найн, моя по-немецки не понимайт». При чем сказано это было чистейшим русским языком, но как говорят с каким то необычным акцентом. Я сразу спросил летчика по русски, как его фамилия, какой он части и где его часть стояла.
Оказалось, что летчик наш, фамилия его Яковлев, служит он в 12 БАД у полковника Аладинского. Сомнений не было, он не только знал командира и комиссара дивизии, но и командиров частей и даже начальника Дома Красной Армии (Витебского)- Ивана Ивановича Авдеенко.
Оказалось, что когда он, выбросившись с горящего самолета и приземлившись, не разобрался сначала где он и начал стрелять по подползающим к нему со всех сторон людям в касках, предполагая, что это немцы. А эти выстрелы послужили к тому, что его приняли за немца. И так, этот коренастый, красивый, голубоглазый младший лейтенант чуть не сделался жертвой и своей неосмотрительности и легкомыслия тех людей к которым он попал в «плен».
Полк между тем продолжал переправу через реку, а его головные части ушли уже далеко на запад. Я поехал к передовым частям. Через 30- 40 минут, то есть тогда, когда весь полк вытянулся по дороге- над ним появились 18 неприятельских штурмовиков. Признаться, я думал, что полк не выдержит этой воздушной атаки немцем.
Ничего подобного. Полк, прижавшись к земле, встретил врага энергичным огнем из зенитных и даже станковых пулеметов. Минут 40 издевались немецкие разбойники над полком, а затем улетели. Как хотелось, чтобы в это время хотя бы пяток наших истребителей появилось в воздухе. Увы их не было ! Одновременно с этой атакой- другие немецкие самолеты- бомбардировали общим числом до 15 напали на другую колонну этой же дивизии, двигавшуюся параллельно движению 109-го стрелкового полка.
Я решил съездить в эту колону, так как боялся, что бойцы не выдержат ада созданного пикирующими бомбардировщиками и беспрерывно падающими и издающими какой- то шипяще- свистящий рев, бомбами. В пути меня атаковал самолет противника и обстреляв бронебойно- трассирующими пулями, вывел из строя броневик, ранил водителя и меня. Когда очередь пуль ударила в переднюю часть броневика, мне показалось что наш броневик загорелся, я почувствовал какой- то противный запах пороха и крови и потерял сознание.
Очнувшись, я увидел склонившихся надо мной командиров, сопровождавших меня и доктора Кокарева (ездил тоже со мной) и опять пролетающего над нашей группой немецкого стервятника. Он летел так низко, что я мог рассмотреть рожу сидящего в самолете летчика с огромными темными очками. Ах, как хотелось хоть чем- нибудь обрушиться на этого стервятника, но под руками ничего не было. На КП (командном пункте) штаба армии весть о моем ранении быстро облетела всех сотрудников. Начали приходить командиры чтобы выразить мне свое сочувствие.
Пришли также командарм В.И. Кузнецов и Николай Иванович Бирюков (член Военного Совета). Мне обидно было, что в эту Отечественную войну первой жертвой ее в нашем штабе оказался я- начальник штаба. В момент перевязки, группа немецких бомбардировщиков, подвергла наш КП жестокой бомбардировке.
И одновременно с бомбардировкой на КП напали автоматчики. Началась отчаянная перестрелка. Все бросились на опушку леса. Я оказался один, без гимнастерки и даже без рубашки, так как во время перевязки они были сняты. Тяжело лежать одному в лесу, слушать бой и не иметь возможности принять в нем участие. Я пополз тоже на опушку леса и тут какая- то шальная пуля снова поймала мою раненую ногу.
Однако большой боли не чувствовалось. Досадно лишь было, что в момент боя, ты вместо помощи своим, можешь оказаться для них обузой. Меня направили в госпиталь или в Барановичи или в Минск (куда можно будет проехать) в сопровождении трех человек.